Жизнь может начаться с этого. Наша жизнь. Я просто начну ее заново.
читать дальше
читать дальше
"— Ты поддерживаешь связь с семьей?
— Нет, я же тебе писала.
— Ты не должна из-за меня это делать
— Робби я же тебе писала. Если бы мне позволили тебя навещать, я бы каждый день приходила.
— Если все, что нас связывает - несколько мгновений в библиотеке, три с половиной года назад, то как я могу быть уверен...
— Робби, посмотри на меня...посмотри. Вернись. Вернись ко мне."
"Дорогая Сесилия.
Все может начаться заново. Жизнь, которую я воображал себе во время той вечерней прогулки. Я снова могу стать тем человеком, который на закате, в своем лучшем костюме, шел тогда через парк, предвкушая то, что сулило тогда мне будущее. Человеком, который с искренней страстью занимался любовью в библиотеке. Эта жизнь может начаться заново. Я непременно вернусь, чтобы найти тебя и увидеть, жениться и жить, не зная позора . Я просто начну все заново. "
"...Я в самом начале приняла решения рассказать только правду. Без рифм, без словесных уловок...Но думаю, когда вы прочтете то все станет понятным. Я собрала свидетельства событий, которые не могла лично видеть: о жизни в тюрьме, о эвакуации, обо всем. Но в результате эта честность оказалась безжалостна ко мне. Я уже не знала и даже представить не могла зачем вообще писать этот роман.
— А что же помешало этому? Ваше честность?
— Да, честность. или реальность. Потому что в реальности я не набралась храбрости навестить мою сестру в июне сорокового года. Я так и не съездила к ней. И сцена где я раскаиваюсь перед ними вымышленна, придумана. В реальности этого просто не могло быть. Потому что Робби Тернер умер от сепсиса в местечке Брей, 1 июня сорокового года, в последний день эвакуации. Мне так и не удалось помириться со своей сестрой Сесилией, потому что она погибла 15 октября сорокового года, когда взрыв бомбы уничтожил газовые водные коммуникации, на станции в подземке. Так что моей сестре и Робби не посчастливилось провести жизнь вместе, чего они хотели, чего заслуживали. И все эти годы я ведь...все эти годы я знала, что именно я помешала им. Но, без надежды не обойтись. Какое удовлетворение читатель вынесет из такого финала, как этот, поэтому в книге я просто даю Робби и Сесилии то, чего их лишила реальность. Я делаю это не от слабости или желания отвертеться. Это последний акт милосердия. Я дала им счастье быть вместе. "
— Нет, я же тебе писала.
— Ты не должна из-за меня это делать
— Робби я же тебе писала. Если бы мне позволили тебя навещать, я бы каждый день приходила.
— Если все, что нас связывает - несколько мгновений в библиотеке, три с половиной года назад, то как я могу быть уверен...
— Робби, посмотри на меня...посмотри. Вернись. Вернись ко мне."
"Дорогая Сесилия.
Все может начаться заново. Жизнь, которую я воображал себе во время той вечерней прогулки. Я снова могу стать тем человеком, который на закате, в своем лучшем костюме, шел тогда через парк, предвкушая то, что сулило тогда мне будущее. Человеком, который с искренней страстью занимался любовью в библиотеке. Эта жизнь может начаться заново. Я непременно вернусь, чтобы найти тебя и увидеть, жениться и жить, не зная позора . Я просто начну все заново. "
"...Я в самом начале приняла решения рассказать только правду. Без рифм, без словесных уловок...Но думаю, когда вы прочтете то все станет понятным. Я собрала свидетельства событий, которые не могла лично видеть: о жизни в тюрьме, о эвакуации, обо всем. Но в результате эта честность оказалась безжалостна ко мне. Я уже не знала и даже представить не могла зачем вообще писать этот роман.
— А что же помешало этому? Ваше честность?
— Да, честность. или реальность. Потому что в реальности я не набралась храбрости навестить мою сестру в июне сорокового года. Я так и не съездила к ней. И сцена где я раскаиваюсь перед ними вымышленна, придумана. В реальности этого просто не могло быть. Потому что Робби Тернер умер от сепсиса в местечке Брей, 1 июня сорокового года, в последний день эвакуации. Мне так и не удалось помириться со своей сестрой Сесилией, потому что она погибла 15 октября сорокового года, когда взрыв бомбы уничтожил газовые водные коммуникации, на станции в подземке. Так что моей сестре и Робби не посчастливилось провести жизнь вместе, чего они хотели, чего заслуживали. И все эти годы я ведь...все эти годы я знала, что именно я помешала им. Но, без надежды не обойтись. Какое удовлетворение читатель вынесет из такого финала, как этот, поэтому в книге я просто даю Робби и Сесилии то, чего их лишила реальность. Я делаю это не от слабости или желания отвертеться. Это последний акт милосердия. Я дала им счастье быть вместе. "